Покаянное. Посвященное последним событиям... поэт Дмитрий Быков.

Я ничего не смог остановить.

Все были в курсе, все учились в школе.

Оно, конечно, как ни вьется нить,

а быть концу, — но хоть замедлить, что ли…

В стремительно глупеющей стране,

который год плетущейся по кромке,

никто бы не прислушался ко мне —

витии, знаешь, были и погромче, —

история всегда кругом права,

но в море этой глупости и злобы

я мог найти какие-то слова.

Но не нашел. И все пошло, как шло бы

без нашего участия. Увы,

история и не таких ломала.

Тут мало сердца, мало головы,

и от души, похоже, толку мало.

Я ничего не смог остановить.

Увы, я не ахти какая птица.

Теперь мне больше нечего ловить —

осталось вместе с вами расплатиться.

Теперь уже на всех один финал,

все обручами стянуты стальными, —

и если кто-то что-то понимал,

он отвечает вместе с остальными.

Предчувствие, мне душу леденя,

могло бы мучить более жестоко;

не так, увы, травили вы меня,

чтоб сделать полноценного пророка, —

и вот теперь, мучитель мой родной

(вас было сто, а надо было двести)

мы в связке низвергаемся одной.

В истории мы тоже будем вместе.

Я ничего не смог остановить.

Похоже, это участь всех попыток?

Утопий недостаток, может быть,

антиутопий, может быть, избыток, —

проклятие исполнится сполна.

Казалось бы, все ясно, мысли здравы, —

но замкнут круг. Написано «война» —

грядет война. Написано «расправы» —

грядут они. Читаем «произвол» —

и нарасхват палаческие роли,

хоть каждый по отдельности не зол

и эту роль играет поневоле.

Настолько ясно видя этот круг,

я мог его порвать. Дрезина катит,

еще никто не спас ее — а вдруг?

У одного, положим, сил не хватит,

но можно было как-то рассказать,

открыть глаза… Ведь масса — это сила!

Пускай ничто б не двинулось назад, —

но, может, хоть слегка притормозило?

Не вечно же страну карает Бог,

гоня ее сквозь митинги и путчи.

Я знаю, что никто еще не смог,

но лично мне от этого не лучше.

И вот теперь, читая жизнь мою,

что движется к старенью понемногу,

в Отечестве, стоящем на краю и,

кажется, уже занесшем ногу, —

я думаю о тщетности трудов,

бессилье слов — припомнить их неловко;

хоть я от них отречься не готов,

но склонен думать, что они — дешевка.

Воистину, не стоило труда!

Конечно, проку нет и в этом стоне:

коль вся страна шагает в никуда,

то что мой личный путь на этом фоне?

Но как-то жаль, что наше шапито,

где правит плохо выкрашенный идол,

настолько обесценивает то,

в чем я когда-то высший смысл увидел.

Все тонет в луже, в плеске дождевом,

в истерике, прослушке и войнушке.

Все то, зачем мы, в сущности, живем,

объявлено не стоящим понюшки.

Осталось байки старые травить

да с нанятым вруном бессильно спорить.

Я ничего не смог остановить.

Но, кажется, еще могу ускорить.